Лезвие ножа  - Сандра Бушар

— Ты правильно сказал, Кирилл. Больше ей этот опыт не понадобится… — что-то щелкнуло рядом, а мужчина перестал растирать тело и замер. Саша весело щелкнула языком, а затем зазвенел метал. Кирилл, наконец, осознал всю суть происходящего и встал с места. Его шаги были совсем рядом. Такие осторожные, вкрадчивые и… испуганные. — Ей не придется покидать эту морозильную камеру. Как и тебе, дорогой. Думаешь, я привела тебя сюда, чтобы ты прочитал мне урок морали и посмотрел на несчастную подружку?

— Но, Саша… — голос мужчины дрогнул и тот издал нервный смешок, а после быстро протараторил: — Я не понимаю! Когда ты просила позвонить Лине перед взрывом машины — я был уверен, что твоя цель не убийство, а игра! Разве нет?

— Естественно, сына подрывать я не собиралась, Кирилл. Не будь таким тупым! — обиженно прошептала она, словно девушку разочаровывало само предположение о подобной идее. — Это была всего лишь веселая игра. Но нет…

— Да и в школе тоже… В мячах на поле были слабенькие хлопушки, способные только оглушить, напугать и вырубить особо чувствительных. Я думал, твоя цель — шантаж. Зачем все эти игры в грозную бывшую?

Два шага. Каблуки цокнули. Тихий смешок разнесся по большому помещению, а сладкий голос, пропитанный ненавистью, тихо прошептал:

— Какого это быть на грани смерти, парень? Смотреть в лицо пушке и даже не молить о пощаде? Ты такой же, как и твоя подружка: тупой и наивный. Зачем я, спрашивается, проворачивала твой побег из тюрьмы, если сейчас ты промываешь мне мозги и пытаешься спасти эту… Лину, а? С тобой было приятно иметь дело, ты помог мне во многих важных делах… Но это все. Моя доброта закончилась, дорогой. Сладких снов.

Выстрел. Еще выстрел. Тело упало на бетонный пол, чтобы никогда больше не подняться. Он не просил ее о пощаде. Не требовал справедливости и не намерен был сказать последнее слово. Кирилл просто принял реальность такой, какой она есть. Словно был готов к ней… Словно ждал такого исхода событий!

По щеке катилась слеза, а тело невольно сжималось от каждого выстрела, прощаясь с тем, кого когда-то считала другом.

Это было непроизвольно, словно на подсознательном уровне. Я не могла не плакать, хоть и молча, не выдавая ни единого звука или лишнего движения. Время замерло, секунды стали тягучими и противными, словно грязь, обволакивающая тело мелкими густыми каплями.

Не нужно было открывать глаза, чтобы понять — Саша уже знала о моем пробуждении. Воображение рисовало картину, как эта полоумная ходит вокруг меня и что-то себе придумывает, а когда ее дыхание оказалось у меня на щеке в реальности, а не в самых страшных мыслях, я вздрогнула.

Все. Поздно ломать комедию. Пора открывать глаза…

Стоило только сделать это, как я замерла от страха. Девушка наклонилась так низко, что ее глаза — безумные, серые и мутные — были всем, что я видела. Они пугали и завораживали одновременно. Были умными, но и сумасшедшими. Почему-то казалось, что это одна из тех женщин, которых однажды сломали и теперь у нее нет границ. Она сделает все, что ей взбредет в голову. Впрочем, именно это и было буквально написано у Саши на лбу.

Я ощущала себя так же, когда бежала из больницы. Это походило на застоявшуюся безысходность. Отчаянье, которое ломает и не дает думать здраво…

— Доброе утро, зайка, — сладко шепнула она мне, а затем тут же переключилась на мои волосы, накручивая их на палец с таким видом, словно обдумывая порабощение вселенной. — Мужчины такие тупоголовые. Увидели схожий цвет глаз, волос и тип фигуры — все. Окрестили копиями! Какие же они приматы… Так и знала, что ты меня не узнаешь!

Она встала, давая мне возможность дышать. Тело все еще сводило от холода, но я все же заметила, что мы находимся в огромной морозильной камере, где полно свежевыпотрошенных животных. Некоторые тушки уже покрылись тонкой белой коркой, с других капала густая кровь. Это зрелище разбудило внутри какие-то запасные резервы и я тут же села, подползла к столбу, облокотившись на него. На большее сил не хватило. Кирилл был совсем близко. Чтобы увидеть его бездыханное тело нужно было лишь повернуть голову, но… Нет. Не сейчас. Я не готова!

На Саше была розовая пушистая шуба, ярко-синие наушники и высокие красные ботфорты. «Не лучший прикид, чтобы прятаться от такого, как Варл…» — подумала я и она, словно услышав мои мысли, перестала играть в воображаемые классики с пушкой в руках и очень осмысленно, для чокнутой да с официальным диагнозом, заглянула прямо в глаза:

— Он не найдет тебя, зайка. Нет. Не в этот раз… — она снова замерла и посмотрела на меня с такой наигранной гордостью, что слезы снова подступили к глазам от ужаса происходящего, но я сдержалась. Саша звонко хлопнула в ладоши и пролепетала: — Я так тобой горжусь, сладенькая! Ты сбежала от него в тот момент, когда Макс никак не мог вовремя выследить твои перемещения. Но… знаешь… В такие моменты становится по истине страшно! Ведь даже самые влиятельные люди, всего лишь… люди и не могу повлиять на этот мир в полной мере… — ее глаза вдруг сделались печальными и голос вполне соответствовал образу: — Бороться придется всю жизнь. Это никогда не кончится. Никогда…

Я усмехнулась. От холода лицо стало каменным и улыбка получилась больше внутренняя, чем внешняя. Саша заметила эти мои жалкие потуги. Она резко вскинула на меня голову и теперь ее лицо стало каменным, как скала:

— Что, зайка? Скажи, о чем ты сейчас думаешь? — я промолчала, ведь язык присох к нёбу и былой ловкости тела не осталось. Сколько же я уже провалялась на ледяном полу? — Мне всегда было интересно, о чем вы думаете, перед тем, как умереть? Сотни раз спрашивала об этом, но все молчали. Что им, жалко что ли?! Смотрят только прямо в глаза… так жалко, но вместе с тем живо, словно сейчас вдруг обрели магию и вот-вот ее потеряют. Глупые! Ведь я никогда не убиваю тех, кто стоит хоть пять копеек.

— По-твоему, я совсем бесполезна? — хрипло выдавила я и та активно замотала головой.

— Конечно, нет, зайка! — воскликнула она, а затем животно расхохоталась. Этот жуткий звук эхом разлетелся по помещению, заставляя зажать уши. — Максик такой смешной, думал, я буду ревновать сына к тебе. Ха! Ты ведь стала отличным прикрытием, для моих маленьких шалостей. Мужчины очень сильные физически, но многие женские хитрости никогда не замечают!

— О чем ты? — нахмурившись, я начала вспоминать последние недели. Событий произошло столько, что выделить нечто особенное не получалось. Саша, казалось, только и ждала этого вопроса: распрямилась и гордо заявила:

— О, можно я начну с начала?! Прошу!!! Больше ведь не будет человека, которому я смогу все рассказать… Увы, тот кто знает много — должен умереть. Таков закон всех детективов!

Она выжидающе уставилась на меня, а когда я согласно кивнула, принимая правила игры, та радостно завизжала и начала рассказывать свою «сказку»:

— Давным давно жила одна девочка. Папа — военный с маленькой зарплатой и стальными яйцами. Мама — учительница физкультуры в школе. Веселая была семейка… И вот, однажды, папочка случайно попадает под раздачу на работе и его увольняют с волчьим билетом. Он начинает пить, мама вешается из-за постоянных избиений, а папа продает дочечку-лапочку плохим дядям в новый клуб Беликова и Варламовского — танцевать стриптиз, устраивать приваты и зарабатывать ему на водочку своим молодым тельцем. Барабанная дробь! Тут появляется он! Прекрасный принц! И говорит принц, что, если девочка будет хорошо отсасывать у него, то он разрешит ей спать в клубе, а не возвращаться к горячо любимому папочке… — она нахмурилась и стала похожа на побитую девочку. Когда мне показалось, что она вот-вот заплачет, Саша просто резко переменилась в лице и стала холодная, как льдина. Она нацелила пистолет в еще свежую тушку и выстрелила, прежде чем посмотреть на меня, как на идиотку: — Девочка — это я, зайка. А принц — Максик. Надеюсь, тебе не нужно объяснять все так детально? Ты прости, но в твоих умственный способностях я до конца не уверена.